Российский голкипер Артём Леонов, который уже полтора сезона защищает ворота «Минска», рассказал о своем спортивном пути и о своих впечатлениях от нашей страны и футбола.
— В России многие критиковали уровень чемпионата Беларуси. Как вам лига?
— Здесь есть 3-4 команды, которые могли бы играть в РПЛ. Остальные клубы — уровень ФНЛ. Что касается критики, то, во-первых, на старте чемпионата играли на искусственных полях, команды только вкатывались. Сейчас прошло уже 10 туров, результативность увеличилась, команды разыгрались, перешли на естественные поля. Надо не забывать и про картинку. В России лучше стадионы — после ЧМ и вообще, нет беговых дорожек. Это гораздо приятнее смотрится по ТВ, больше камер. Плюс мало зрителей по понятным причинам, по ажиотажу похоже на товарищескую игру. Это все сказывается.
— На старте сезона вы пропустили с углового от БАТЭ. Что там случилось?
— Моя оплошность, не более того. Любой прямой гол с углового — это вратарская ошибка. Как чувствую себя после этого? В принципе, нормально. Неприятно, конечно, но это часть жизни и работы. Никакой драмы нет, проанализировал, плюнул, растер и пошел дальше.
— Вы переехали в Беларусь летом 2019-го. Главное впечатление о стране?
— Только приятные. Менталитет практически не отличается, все комфортно, недалекие выезды, если сравнивать с ФНЛ и РПЛ. Максимальный — три часа. Какие отличия? Может, люди немного более аккуратные и доброжелательные, если сравнивать с Москвой. За год ни разу не сталкивался с конфликтами. Почище на улицах. Не слышал, чтобы кого-то штрафовали, но мне не попадались переполненные мусорные баки или куча валяющихся бумажек.
— Какие условия были в Оренбурге, где вы начинали?
— На секцию отвел дедушка, он у меня мастер спорта по шахматам, поэтому сначала отправлял на шахматы и шашки. Я даже выигрывал чемпионат города до 7-8 лет. Но потом понял: не моя история.
Особых условий не было, я занимался в ДЮСШ «Газовика», теперь клуб называется «Оренбургом». Имели одно искусственное поле на 5-7 возрастов. До 12 лет занимался там, а потом пригласили в академию имени Коноплева.
Кстати, то поле до сих пор на месте, вижу, когда проезжаю мимо. Ему лет 15-20, а его так и не перестилали. Выглядит оно очень-очень черным, непохоже на поле уже. Какие-то куски оторваны и пришиты заново — 11-метровая отметка, вратарская. Удручающее качество. Я так понимаю, дети на нем до сих пор занимаются.
— Кто больше всех впечатлял в академии Коноплева? Лучшей в стране на тот момент.
— Думаю, Дима Рыжов. У академии уже была команда второй лиги, мы 12-13-летними ездили смотреть. Да, Алан Дзагоев тоже выделялся, но Рыжов (три года был в ЦСКА, почти не играл, сейчас в чемпионате Армении) и Федоров (год был в ЦСКА во второй команде, последний клуб — «Лада» из Тольятти.) были люди просто с сумасшедшим здоровьем. Казалось, что они-то точно заиграют в большой футбол.
— В 2012-м, когда вам было 17 лет, о вас узнали многие после слов Спаллетти, итальянец очень хвалил. Удивились?
— Не обращал внимания. Я только начинал играть во второй лиге, в конце сезона позвали на просмотр в «Зенит». Мне было важно остаться там или понять, почему не получилось. А все хвалебные или негативные слова, не подкрепленные делом, эмоций не приносили. Не было никакой звездной болезни, наоборот, у этой истории был неприятный финиш. На том этапе не попал, куда хотел.
— Тогда вы еще в интервью сказали, что «Малафееву уже за 30, поэтому его лучшие годы позади». Были последствия?
— Я был молодым неопытным парнем, который до этого никогда в жизни не давал интервью. Это были первые дни в «Зените», приехал, прошел медосмотр, на меня вышел корреспондент, не помню сейчас, из какого издания. Полностью перековеркал мои слова. Я сказал примерно следующее: «Хотелось бы стать таким же вратарем как Вячеслав Малафеев, добиться этих высот. И в будущем его заменить». Контекст был такой.
Понимаете, какое было мое удивление, когда прихожу на обед и вижу, как все ребята читают газету, где мое лицо и большими буквами написано: «Я сильнее Малафеева». Конечно, было неприятно, пришлось где-то оправдываться. Подошел к тренеру вратарей Бирюкову, объяснил ситуацию. Не понял, поверил он мне или нет. На одной из первых тренировок подошел к Славе Малафееву, тоже все объяснил. Он сказал, чтобы просто был внимательнее, просил текст на сверку, редактировал и впредь таких ошибок не допускал. Добродушно отнесся, подумал, что молодой парень, и где-то на этом сыграли.
— Почему в итоге не подписали контракт с «Зенитом»?
— Честно, понятия не имею. Как вернулся с третьего сбора, ко мне подошел генеральный директор академии и сказал: «Как ты с этим агентом связался?». Я тогда сотрудничал с Сергеем Пушкиным. Это единственные слова, которые получил после просмотра. Дальше звонил агенту, просил объяснить, берут меня или нет. Он сказал: «Подожди, летом еще поедешь на просмотр к ним». Непонятная ситуация. Не знаю, футбольные это дела или агентские, но единственный выход — начинать с себя.
Вернулся во вторую лигу, стал доигрывать сезон, он как раз переходным был. Случилась травма — вывих локтевого сустава. Агент начал подгонять, мол, давай, надо ехать в «Зенит». Восстановился как можно быстрее, поехал на первый сбор, и, по-моему, на третьей тренировке после мощного удара с близкого расстояния (если не ошибаюсь, бил Игорь Денисов) — надрыв локтя, те же связки. Так сбор для меня закончился. Понял, что с «Зенитом» не получится.
— После этого вы сменили агента — стали работать с Аланом Агузаровым. Почему?
— С Пушкиным контракт подходил к концу, решил не продлевать. Просто разошлись, так скажем. Не было никаких разрывов. На тот момент академия Коноплева уже разваливалась, финансирование сокращалось, а до заявочного окна 3 месяца. На меня вышел Агузаров, предложил поехать в «Спартак».
Тренировался с основным составом, но на тот момент Антон Митрюшкин стал чемпионом Европы со своим возрастом. Мне прямо сказали, что у нас есть свое молодое дарование, извини. Будем его подтягивать к основе. Я их понял, это довольно логично, тем более Антон на пару лет меня младше. В итоге поехал в «Краснодар» и там подписал контракт.
— Журналист Антон Михашенок сообщал, что переход в «Спартак» был почти согласован, но агент якобы запросил у клуба 500 тысяч евро комиссионных.
— Ничего такого не знаю. Агент передал, что Митрюшкин выиграл чемпионат Европы, и на него делается ставка. Звучало логично.
— Сейчас сотрудничаете с Агузаровым?
— Нет, пару лет с ним поработали и прекратили. Спокойно разошлись. Никаких претензий серьезных не имели.
— Чем в «Краснодаре» запомнился Галицкий?
— Простотой, приезжал на тренировки, надевал большие резиновые галоши и в солидном костюме приходил на поле, со всеми шутил, здоровался. Очень приветливый и любящий свое творение человек.
— Почему только на год остались в «Краснодаре»?
— Я такой человек, что не могу долго сидеть и ждать своего шанса. Когда приходил, понимал, что буду третьим вратарем, а играть начну за вторую команду, но что-то пошло не так. Знаете, в «Краснодаре» есть такая особенность — там очень любят своих воспитанников. Когда спускают во вторую команду или в дублирующий состав, то тренеры тебе, скажем так, не очень рады. Они бы хотели, чтобы играли только их воспитанники. Такой интересный этап. Понял, что многие тренеры мне не особо рады, что добраться до первого номера можно лишь через очень долгий срок, а сам хотел играть. Стал искать что-то другое.
— В 2016-м вы отправились во вторую лигу Хорватии. Как так вышло?
— Если честно, вообще ничего не узнавал о лиге. Мне сказали: «Есть такой вариант, готов»? — «Готов». Не успел обзавестись семьей, поэтому могу в любую точку шара полететь, если мне это интересно, и от этого есть выгода в плане футбола.
— Как там относятся к русским? Если ввести в поисковике «почему в Хорватии…», то первый среди популярных запросов будет — «…не любят русских».
— С открытой агрессией и враждебностью не сталкивался, но ко мне присматривались, держали на дистанции. Какое-то определенное недоверие ощущалось. Побыл там полгода, со многими в итоге подружился, но и от многих чувствовал дистанцию и опаску. Не сказать, что мне там были очень рады.
— В Хорватии действительно повсюду спортивные площадки, которые постоянно заняты?
— Сто процентов. Идешь — и у каждой школы, детского сада есть площадки. Чаще асфальт, гравий, но детям абсолютно без разницы. Видел, как на заднем дворе рабочие супермаркета (им лет по 30-40) ставили коробки, брали общипанный мяч и играли в футбол. Такого очень много.
— Как с посещаемостью во второй лиге?
— Хорошо. Стадионы на 2-4 тысячи зрителей, думаю, заполнялись процентов на 50-60. Не было такого, что приезжаешь на игру, а там 6 человек сидят. Народ ходит на футбол. У них еще вокруг стадионов небольшие барчики, где-то пиво продают, видно, народ крутится вокруг этих мест.
— На Балканах очень горячие болельщики. Почувствовали?
— После игры идешь, например, обедать, и могли поймать, начать матерные слова выкрикивать. Я их за первую неделю выучил. Довольно импульсивный народ, за словом в карман не полезет. Если на поле сделал что-то не то, то жди ругани в свою сторону. В принципе, как и в России, сильно не отличается.
— Иван Енин, который играет в Боснии, рассказывал, как футболисту оставили записку: «Еще раз так сыграешь, разобьем твою машину». Было что-то такое у вас?
— Такого — нет. Но бывало, доходило до конфликтов — после неудачной игры болельщик запросто мог зацепиться с игроком. Люди их растаскивали. Если бы их не останавливали, могли спокойно за стадионом все порешать на кулаках. Пару раз за все время были такие стычки.
— Почему затем вернулись в Россию?
— Одному в другой стране тяжело. В Хорватии ребята не так уж хорошо говорили по-английски, а я из хорватского знал 10 слов. Не хватает русской речи, возможности поговорить с кем-то, одно и то же — тренировка, дом. Поэтому когда поступило предложение от «Мордовии», сразу решил вернуться.
— Что самое сложное в ФНЛ?
— Многих пугает финансовая нестабильность клубов, это частое явление. Но самое тяжелое, наверное, перелеты. Из-за этого нет как такового недельного тренировочного цикла, где-то два дня потренировался, где-то три. Плюс смены часовых поясов регулярные. Понятно, что Россия большая страна, она огромная, жаловаться на это большого смысла нет, но есть такой фактор.
— В «СКА-Хабаровск» вы пробыли всего пару месяцев. Что случилось?
— Меня пригласил тренер вратарей, с которым работал в «Мордовии». Главный сразу обозначил, что играть будет другой, нужно ждать шанса. Прошло 7-8 туров, шли стабильно в верхней части таблицы, но вдруг решили поменять весь тренерский штаб. Новый тренер привел своих игроков, в том числе и вратаря. Нужно было под него освободить место, оно оказалось моим. Все за считанные дни решилось.
— Какая сейчас главная цель?
— Попасть и играть в РПЛ. Думаю, все реально, нужно работать и показывать результат.
По материалам сайта – https://matchtv.ru
